Иоанна Хмелевская - ТТ, или Трудный труп [Покойник в прямом эфире]

Я знала, что Павел с Кайтеком были отлично сработавшимися операторами, с которыми любила иметь дело Марта, отбивая их у других режиссёров зубами и когтями, против чего оба парня отнюдь не возражали. И уже было ясно — мы просто не имеем права не использовать в нашем сценарии так кстати подвернувшийся пожар, нельзя же допустить, чтобы пошла псу под хвост отличная работа. Ну и экономия в смете, конечно.

Какая жалость, что я собственными глазами не видела пожара! Вон сколько интересного.

— Уж постарайтесь поскорее, — завистливо попросила я. — Или нет, монтаж займёт много времени, дайте мне просто так взглянуть на отснятые кадры. Это несправедливо, все видели, а я торчу здесь, на задворках, как последняя идиотка!

Марта вдруг что-то вспомнила и спросила операторов:

— А жена тоже что-то выбрасывала или выносила из дома? Жена погорельца? Как она причитала и хваталась за голову, я видела.

— А как же! — вспомнил Павел. — Выскочила на улицу с сотовым и клеткой для кошки.

— С чем? — не поверила своим ушам Марта.

— С клеткой для кошки, честное слово, знаешь, в таких возят кошек, когда берут с собой в дорогу. В машине, скажем.

— Так в клетке была кошка?

— В том-то и дело, что выскочила с пустой! Ну что ты удивляешься? Баба голову потеряла, схватила первое, что подвернулось под руку. А сотовый у неё был в руке ещё до взрыва, должно быть, как зажала, так и не выпускала.

Тут и я внесла свою лепту:

— Хозяин дома совсем недавно приобрёл компьютер, бедняга! Сама видела, как доставка его привозила. Интересно, успел ли застраховать?

— Ты видела? — удивилась Марта. — Когда?

— Я же тебе рассказывала, как наметила этот дом. А когда его выбирала, это было несколько дней назад, сюда как раз привезли компьютерный набор, судя по фургону доставки и надписях на коробках. Мне ещё пришлось притормозить перед домом, потому что стоял компьютерный пикапчик и как раз ехала встречная машина…

И вдруг вспомнила. Меня аж в жар бросило. Ну конечно же, Езус-Мария, ведь коробки с компьютерными причиндалами в дом носил сотрудник фирмы в белом комбинезоне, тот самый, с горбатым носом! Сразу не сообразила, все же одежда здорово меняет человека. Правда, тогда, несколько дней назад, я не присматривалась особо к горбоносому, только бросила на него взгляд, но нос все же запомнила.

Поскольку все трое выжидающе смотрели на меня, пришлось пояснить:

— Значит, невольно задержалась, но все внимание посвятила дому, уж очень он казался мне подходящим для нас, а вот человека как следует не рассмотрела. Знаю только, что он в комбинезоне фирменном переносил в дом какие-то большие ящики, а на пикапе была компьютерная фирма…

Марта попросила уточнить:

— Так ты не уверена, что он переносил коробки именно с частями компьютера, а, скажем, не телевизоры?

— Конечно, не уверена, ведь я сужу лишь по надписям на коробках и пикапе, такие электронные надписи… вайфляйфы, зипы, йети…

— Что?!

— Не придирайся, может, и «Интернет» или «Телеком», «Самые современные», «Самые дешёвые», «Звоните сейчас» или ещё что, ручаться не могу. Говорю тебе — у меня создалось такое общее впечатление, что компьютер, и все! Отстань! Главное, ведь он здесь был!

— Кто?

— Ну, один из тех, что тогда вносили коробки в этот дом. Головой не поручусь, но вообще-то уверена — это он.

И опять все трое уставились на меня, и опять пришлось рассказать о мужчине из стоявшей только что на этом месте машины.

— И что нам это даёт? — привязалась Марта. — Конкретно!

— Пока не знаю. Но ведь он мог внести в дом и бомбу.

Павел встрял некстати:

— Обычно такие поставщики поставляют заказанное оборудование.

Ну кто будет спорить? Я и не стала, а себе на заметку взяла. Потом все обдумаю.

Кайтек почему-то тоже взял под защиту погорельца:

— Вот мы даже не знаем, успел ли он застраховать новенький компьютер, вещь-то жутко дорогая, а вы, сдаётся мне, ещё хотите сделать из него преступника.

Сердце Марты сразу смягчилось, и она успокоила парня:

— Да мы точно не решили, может быть, сделаем из него жертву.

И на этом, собственно, пожар для нас закончился.

7

Основная сюжетная линия моего сценария вдруг начала что-то слишком извиваться и путаться. И темп, и логика развития действия меня вполне удовлетворяли, персонажи тоже были людьми живыми, и их взаимоотношения, в том числе и любовные связи, опять же меня вполне устраивали. А вместе с тем я испытывала глубокое творческое неудовлетворение и ничего не могла с этим поделать. Ведь все эти острые повороты сюжета, захватывающие дух приключения и прорва хитроумных интриг были вызваны наличием у кого-то из действующих лиц колоссальных денег и желанием других персонажей этих денег его лишить. Ясное дело, деньги могли быть лишь у того, кто заправлял всем огромным коллективом телевизионщиков. Вот и не укладывалась у меня в мозгу такая простая вещь: как человек, который платит этакой массе сотрудников, может быть колоссально богатым? На чем он тогда зарабатывает свои миллионы?

В близкой мне области книгоиздания все было ясно. Издатель платит автору, наборщику, редактору, верстальщику, типографии, потом продаёт читателям готовый продукт — и пожалуйста, затраченные деньги возвращаются с прибылью. Или возьмём рекламную фирму. Получив заказ, она платит художникам-графикам, типографии и тем людям, которые расклеивают плакаты по всему городу или малюют картинки на трамваях, а фирме за это платят заказчики. Все просто, ясно и любому дураку понятно. Но вот телевидение…

Ну ладно, поступления от продажи абонементов, хотя я совсем не представляю, как они выглядят. Государственные дотации. Для меня эти государственные субсидии — чрезвычайно подозрительная статья дохода, уж не из моих ли налогов они складываются? Реклама, разумеется, за рекламу хорошо платят заказчики, и тут все очень зависит от пресловутого рейтинга популярности передачи, её смотрибельности, попросту говоря. Марта раз восемь пыталась растолковать мне, каким образом они у себя на телевидении высчитывают эту популярность в процентах, из чего у них складывается высокий или низкий коэффициент смотрибельности каждой передачи, но до меня так и не дошло. Как они её, эту смотрибельность, определяют и как её вообще можно определить? Допустим, я включила свой телевизор, а сама отправилась на кухню готовить и жарить дранцы, котлеты такие из сырого картофеля. Это теоретически — на практике я покупаю их готовыми, ну да это неважно. Или включила телевизор, а сама читаю книжку, грызя при этом солёный миндаль. На телевизор даже не смотрю, какая же тут смотрибельность? Да и на кой мне черт выступление молодёжного ансамбля из Верхних Мослов, если от одного вида кривляющихся рож и оглушительного треска, стука и завываний зубы ноют и голова пухнет! И что, выходит, я повысила Мослам рейтинг популярности?

А если повысила, мне с Мослов ещё и причитается.

Нет, не понять мне этого. С рекламой все ясно. Вот за неё и ухвачусь. Наверняка много желающих рекламировать себя, когда знают, что вся Польша уселась перед телевизорами и пялится на экран. И что, телезритель станет увлечённо выслушивать, как телевизионный Аполлон с умилением сначала расписывает потрясающие свойства маргарина какой-то фирмы, а потом любоваться, как он в экстазе пожирает кусок булки с восхваляемым маргарином, изображая на лице неземное блаженство? Невольно закрадывается в голову мысль — чем же бедолага питался до того?!

Да нет, не станет телезритель тратить время на рекламу, у него уже давно выработалась привычка использовать рекламные паузы в своих целях. Кто торопится в туалет, кто в кухню за чайком, кто позвонить по срочному делу, кто ещё что другое полезное сделать для дома, для семьи.

Однако наивные владельцы рекламируемых продуктов, вещей и услуг продолжают обольщаться и выплачивать телевидению огромные суммы. В таком случае логично предположить, что из-за рекламных вставок телебоссы должны расхватывать интересные передачи, а самые интересные обычно посвящены нашей действительности, если, разумеется, сделаны профессионально и увлекательно. Тем временем информированные источники сообщают нам, что происходит совсем не так. Талантливые режиссёры, актёры, сценаристы сидят без работы, закупаются же набившие оскомину латиноамериканские мыльные оперы с кошмарным количеством серий, а по телевизору крутят то, что приняли от шурина телешишки, даже от племянника этого шурина, а то и вовсе от никому не известного графомана, спонсировавшего какую-то из передач и затем оставившего в собственность телеканала предоставленное для передачи оборудование, включая и «роллс-ройс», выставленный якобы для премирования.

И опять непонятно, неужели такие подарки превышают доходы от реклам? А ведь я сколько твердила Марте — не могу писать о том, чего не понимаю! Она мне каждый раз обещала, что необходимые технические обоснования мы с ней вставим потом, общими силами. Я верила и занималась разработкой фабулы с её человеческими и криминальными аспектами, хотя нет-нет да подумывала: а не наняться ли мне на временную работу на телевидение, ну хотя бы уборщицей, недельки на две? Больше меня не вытерпят, погонят за профнепригодность, но вдруг за это время я проникну в тайну за семью печатями, пойму нечто главное?